Москва, Садовое Кольцо - ДДТ

Ночь.

Куранты бьются злея, что-то брат им невдомёк,

Чьи бредут очки да шея, кто торчит у Мавзолея,

Чей дымится, еле тлея, сигареты огонёк.

Это я, туманом стылым разлагаюсь по Москве

Духом бледным и унылым злой простуженною силой

Надоедливой постылой в беспартийной голове.

А на улице Арбате на серебряном канате проституток выводили на расстрел,

А из тьмы автомашины каучуковые спины обещали всероссийский беспредел.

Я брожу туманной ночью по проспектам по дворам

Вижу ночью я воочию, кто гниёт и рвётся в клочья,

Кто ломает позвоночья, остывая по утрам.

Я дышу столичным газом, чеченею на ходу

Ощущаю город разом и крестом, и унитазом

Злым булгаковским рассказом, как блаженство, как беду.

А на улице Тверской, эх, в натуре, пир мирской - там тусовка, весь бомонд крутят смерти хоровод.

Там любой чл*н и кл*тор переменам всяким рад, он в Кремле стоит за Питер, под Москвой за Ленинград.

Наблюдаю, как отравой льётся шумная толпа

Жадной жаждущей оравой, тараканьей шустрой лавой

То ли левой, то ли правой без кувалды и серпа.

Я плыву усталым Ноем, я кричу спасенным Лотом,

Я кажусь себе героем небесами звездным роем.

Банкой спермы, геморроем, а точнее - идиотом.

Ничего не понимаю я в передовой глуши

Замерзаю и сгораю, умираю, воскресаю,

Балансирую по краю в вечных поисках души.

А на новеньком вокзале под весёлым потолком гастарбайтеры страдали, вывозили их силком.

Без наград и без зарплаты, как героев соцтруда, увозили автоматы, коммуналки поезда...

Notte.

I rintocchi risuonano arrabbiati, qualcosa che non sanno del loro fratello,

I cui occhiali e il cui collo vagano, che svetta al Mausoleo,

Di chi fuma, appena fumante, luce di sigaretta.

Sono io, mi sto decomponendo come una nebbia fredda a Mosca

Con uno spirito pallido e abbattuto, con una forza fredda e malvagia

Fastidioso odioso in una testa apartitica.

E in Arbat Street, con una corda d'argento, le prostitute furono portate fuori per essere fucilate,

E dall'oscurità dell'auto i dorsi di gomma promettevano un'illegalità tutta russa.

Vago in una notte nebbiosa lungo i viali dei cortili

Vedo di notte con i miei occhi chi sta marcendo e ridotto a brandelli,

Chi rompe le spine, rinfrescandosi al mattino.

Respiro gas di capitale, ceceno in movimento

Sento subito la città e la croce e il gabinetto

La storia di Evil Bulgakov, come la felicità, come i guai.

E in via Tverskaya, oh, in genere, una festa mondana - c'è una festa, l'intero beau monde sta distorcendo una danza rotonda di morte.

Lì, qualsiasi membro e impiegato è felice per qualsiasi cambiamento, sta per San Pietroburgo al Cremlino, per Leningrado vicino a Mosca.

Guardo la folla rumorosa versare come veleno

Folle assetate avide, lava agile di scarafaggi

O a sinistra oa destra senza mazza e falce.

Nuoto con Noè stanco, grido con Lot salvato,

Mi sembro un eroe del cielo, uno sciame stellato.

Un barattolo di sperma, emorroidi, o meglio, un idiota.

Non capisco niente, sono nel deserto avanzato

Congela e brucia, muori, resuscita

Sono in bilico sull'orlo nell'eterna ricerca dell'anima.

E alla nuova stazione, sotto un soffitto allegro, i lavoratori ospiti hanno sofferto, sono stati portati fuori con la forza.

Senza premi e senza stipendio, come eroi del lavoro socialista, hanno portato via mitragliatrici, treni comunali...