Песня о Ленине - Сергей Трофимов

Я не помню Ленина живьём,

Я его застал уже холодным.

Говорят, был дерзким пацаном,

Поимел державу принародно.

Отнял у богатых кошельки

И подвел под новые понятия:

Дескать, все отныне босяки —

Вот такая, значит, демократия.

Маленький, картавый, без волос,

Без конца по тюрьмам ошивался.

Видно, там несладко довелось,

Говорят, чернильницей питался.

Десять лет торчал на Колыме,

Партизанил в питерских болотах,

А потом метнулся по зиме

За бугром подтягивать босоту.

Женщин он к себе не допускал —

Все боялся, что менты банкуют.

Он, конечно, жутко тосковал,

Съест чернила и сидит, тоскует.

Но однажды в питерских Крестах

Ленин встретил каторжанку Надю,

Тоже вся на шифре, в кандалах —

Вот и поженилися не глядя.

Он Надюхе спуску не давал,

Так сказать, держал всегда на стрёме,

Сам удачно банки обувал,

Надя знала фарт на ипподроме,

В общем, жили воровской семьёй,

Вечерами резались в картишки.

Только вот о жизни половой

Вова беспокоился не слишком.

Как он мог Надюхе рассказать,

Как в далеком магаданском крае

При морозе минус сорок пять

Он по снегу полз от вертухаев,

Как, отняв ладони от лица,

Плакали навзрыд оленеводы…

Нет у революции конца!

Отдала, однако, за свободу.

От судьбы приняв такой удел,

Вова стал чудить и куролесить,

Прокатился дикий беспредел

По российским городам и весям,

Расстреляли тысячи людей,

У живых отняли пропитанье.

Вона как бывает у вождей,

Если он не вождь в интимном плане.

А теперь он вон, в гробу лежит,

Может, помер, может, притворился.

Он ведь, гад, живее всех живых,

Не, ну вона как в гробу-то сохранился.

Может быть, гореть ему в аду,

Но пока для всех, на всякий случай,

Пусть он будет лучше на виду,

Вдруг еще чего-нибудь отчебучит…

Non ricordo Lenin vivo

L'ho trovato già freddo.

Dicono che fosse un ragazzo sfacciato

Ha violentato lo stato pubblicamente.

Ha preso i portafogli dai ricchi

E riassunto sotto nuovi concetti:

Dì, d'ora in poi, tutti sono vagabondi -

Questo è ciò che significa democrazia.

Piccolo, burry, senza capelli,

Vagava all'infinito per le prigioni.

A quanto pare, non è stato facile lì,

Dicono che abbia mangiato inchiostro.

Dieci anni bloccati a Kolyma,

Partizanil nelle paludi di San Pietroburgo,

E poi si precipitò attraverso l'inverno

Tira su i piedi nudi dietro la collinetta.

Non gli permetteva donne -

Tutti avevano paura che i poliziotti stessero facendo le operazioni bancarie.

Certo, era terribilmente triste,

Mangia inchiostro e si siede, brama.

Ma un giorno a San Pietroburgo Crosses

Lenin incontrò il detenuto Nadya,

Anche tutto in cifra, in ceppi -

Così si sono sposati senza guardare.

Non ha deluso Nadyakha,

Per così dire, è sempre stato all'erta,

Ho calzato con successo le banche da solo,

Nadia conobbe fortuna all'ippodromo,

In generale vivevano come una famiglia di ladri,

La sera tagliano le carte.

Solo sulla vita sessuale

Vova non era troppo preoccupata.

Come poteva dirlo a Nadyukha

Come nella lontana regione del Magadan

Con gelo meno quarantacinque

È strisciato attraverso la neve dalle guardie,

Come, allontanando le mani dal viso,

I pastori di renne piansero amaramente...

Non c'è fine alla rivoluzione!

L'ho dato via, tuttavia, per la libertà.

Avendo accettato un tale destino dal destino,

Vova iniziò a fare strani scherzi,

Il caos selvaggio ha spazzato via

Attraverso città e villaggi russi,

Migliaia di persone sono state uccise

Il cibo è stato tolto ai vivi.

Lì, come accade con i leader,

Se non è un leader in modo intimo.

E ora è fuori, in una bara,

Forse è morto, forse ha fatto finta.

Dopotutto, è un bastardo, più vivo di tutti i vivi,

No, beh, è ​​come se fosse stato conservato in una bara.

Forse dovrebbe bruciare all'inferno

Ma per ora, per tutti, per ogni evenienza,

Lascia che sia meglio in vista

Improvvisamente, qualcos'altro suonerà ...