Ветеран - Александр Маршал

В прибывающий поезд не нужен билет и уже обнимаю с разбега

Ветерана с войны девятнадцати лет на исходе двадцатого века.

Он мальчишка лицом, он со мной как с отцом, по жилому шагает Арбату.

Нам удобней пешком, он был лучшим дружком моему не пришедшему брату.

Он был лучшим дружком моему не пришедшему брату.

И про то, кем был брат, и про джалаламат, и про цель на радарном экране

Он рассказывать рад, но ударил набат на Кремлёвском Великом Иване.

Медный колокол бил, будто небо рубил, будто голуби звуки взлетали.

Был обуглен закат, и рекламный Арбат отражался на белой медали.

Был обуглен закат, и рекламный Арбат отражался на белой медали.

И сказал он в тоске: «Как красиво в Москве, и куда ни взгляни — пьедесталы,

Пьедесталы подряд, ну, а там для ребят только скалы, одни только скалы.

Если где-то война, значит, чья-то вина, мы её на себя перепишем».

Он был старше судьбой не на год, так на бой, из которого брат мой не вышел.

Он был старше судьбой не на год, так на бой, из которого брат мой не вышел.

В прибывающий поезд не нужен билет и уже обнимаю с разбега

Ветерана с войны девятнадцати лет на исходе двадцатого века.

Был проездом иль нет, и смотрел я во след, и качался вагон, как калека.

Ветерану войны девятнадцати лет я желал двадцать первого века.

Он был старше судьбой не на год, так на бой, из которого брат мой не вышел.

Non ho bisogno del biglietto per il treno in arrivo e mi sto già abbracciando dalla corsa

Veterano della Guerra dei diciannove anni alla fine del XX secolo.

È un ragazzo con una faccia, è con me come con un padre, cammina lungo l'Arbat.

A piedi è più comodo per noi, era il migliore amico di mio fratello che non veniva.

Era il migliore amico di mio fratello che non è venuto.

E su chi fosse il fratello, su jalalamat e sull'obiettivo sullo schermo radar

È felice di dirlo, ma l'allarme ha suonato sul Cremlino Velikij Ivan.

La campana di rame batteva come se tagliasse il cielo, come se si alzassero i suoni delle colombe.

Il tramonto era carbonizzato e la pubblicità di Arbat si rifletteva sulla medaglia bianca.

Il tramonto era carbonizzato e la pubblicità di Arbat si rifletteva sulla medaglia bianca.

E disse angosciato: "Com'è bello a Mosca, e ovunque guardi ci sono piedistalli,

Piedistalli in fila, beh, ma per i ragazzi ci sono solo rocce, solo rocce.

Se c'è una guerra da qualche parte, allora è colpa di qualcun altro, la riscriveremo su noi stessi".

Era più vecchio per destino non di un anno, ma per la battaglia, dalla quale mio fratello non è uscito.

Era più vecchio per destino non di un anno, ma per la battaglia, dalla quale mio fratello non è uscito.

Non ho bisogno del biglietto per il treno in arrivo e mi sto già abbracciando dalla corsa

Veterano della Guerra dei diciannove anni alla fine del XX secolo.

Che fossi di passaggio o meno, guardavo nella scia e la carrozza ondeggiava come uno storpio.

Per un veterano di guerra di diciannove anni, desideravo il ventunesimo secolo.

Era più vecchio per destino non di un anno, ma per la battaglia, dalla quale mio fratello non è uscito.