Двадцатые годы - Noize MC

Я залезу на стол в кабаке и

Почитаю оттуда стихи вам

С надрывом

Загрустят капитала лакеи

Поплачут над пивом

Хмель и солод с солёным вкуснее

Слёзы в пене помехой не будут

Так что я залезу на стол в кабаке и

С надрывом почитаю стихи вам оттуда

Я такой же, как вы, абсолютно

Это слышно в каждом четверостишье

И, обозначая наше сходство прилюдно

Чтоб всем было видно, я лезу повыше

Словно солдат, что поднялся без каски на бруствер

Ловя своим черепом выстрел

Я так однажды достану до люстры

И над всем миром крещёным повисну

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах

Сочтены дни Турбиных, и вместо изб лубяных

Небоскрёбы да трубы: мы глядим на них из глубины

Словно рыбы на луну, и я пою для родного дна

Свой романс «под старину» в духе Бориса Фомина

В «Злых заметках» главреда «Правды» я предстану посмертно франтом

Алкашом без тени таланта, жалким внутренним эмигрантом

Рифмующим пьяный бред, но одного не учтёт главред

Того, что его «Правдой» подотрутся через сотню лет

Подо мной пошатнётся стол — полечу вниз головой:

За штанину потянет кто-то, вовлекая в мордобой

И трактирный половой вызовет городового

Вот он, дар мой удалой;

да, вот такая сила слова

Я завтра залезу снова, словно альпинист настырный

Вам стихи под нос подсовывая спиртом нашатырным

Снова на башке — бутылка, под ногами — бруствер:

Давай, вражеский снайпер, покажи своё искусство

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах

Salirò sul tavolo dell'osteria e

Ho letto poesie da lì per te

Con angoscia

I lacchè caricheranno la capitale

Piangi sulla birra

Il luppolo e il malto hanno un sapore migliore con il sale

Gli strappi nella schiuma non interferiranno

Allora salirò sul tavolo della  taverna e

Con angoscia ti leggo poesie da lì

Sono proprio come te, assolutamente

Lo puoi sentire in ogni quartina

E, denotando la nostra somiglianza in pubblico

Affinché tutti possano vedere, salgo più in alto

Come un soldato che si arrampicava senza elmetto sul parapetto

Prendere un colpo con il cranio

Quindi un giorno arriverò al lampadario

E in tutto il mondo impiccherò battezzato

E gli anni Venti continueranno

senza infangare l'acqua

E estraneo al popolo

di poeti decadenti

Il mazzo verrà ripulito dalle carte extra

Sei sexots

In uniforme idioti

Sciocchi nelle spalline

I giorni dei Turbins sono contati, e invece delle capanne di rafia

Grattacieli e tubi: li guardiamo dal profondo

Come pesce alla luna, e canto per il fondo nativo

La sua storia d'amore "antica" nello spirito di Boris Fomin

In "Evil Notes" del caporedattore della Pravda, apparirò postumo come un dandy

Un ubriacone senza ombra di talento, un miserabile emigrante interno

Una sciocchezza da ubriaco in rima, ma il caporedattore non ne terrà conto

Il fatto che la sua "Pravda" sarà spazzata via tra cento anni

Il tavolo tremerà sotto di me - volerò a testa in giù:

Qualcuno tirerà la gamba dei pantaloni, coinvolgendo in una rissa

E il piano della taverna chiamerà il poliziotto

Eccolo, mio ​​dono audace;

sì, questo è il potere della parola

Domani salirò ancora, come uno scalatore testardo

Tu versi sotto il naso scivolando ammoniaca

Sempre sulla testa - una bottiglia, sotto i piedi - un parapetto:

Forza, cecchino nemico, mostra la tua arte

E gli anni Venti continueranno

senza infangare l'acqua

E estraneo al popolo

di poeti decadenti

Il mazzo verrà ripulito dalle carte extra

Sei sexots

In uniforme idioti

Sciocchi nelle spalline