Ночной полёт - Олег Митяев

В брюхе дугласа ночью скитался меж туч

И на звезды глядел,

И в кармане моем заблудившийся ключ

Все звенел не у дел,

И по сетке скакал надо мной виноград,

Акробат от тоски;

Был далек от меня мой родной Ленинград,

И все ближе — пески.

Бессеребряной сталью мерцало крыло,

Приближаясь к луне,

И чучмека в папахе рвало, и текло

Это под ноги мне.

Бился льдинкой в стакане мой мозг в забытьи:

Над одною шестой

В небо ввинчивал с грохотом нимбы свои

Двухголовый святой.

Я бежал от судьбы, из-под низких небес,

От распластанных дней,

Из квартир, где я умер и где я воскрес

Из чужих простыней;

От сжимавших рассудок махровым венцом

Откровений, от рук,

Припадал я к которым и выпал лицом

Из которых на юг.

Cчастье этой земли, что взаправду кругла,

Что зрачок не берет

Из угла, куда загнан, свободы угла,

Но и наоборот;

Что в кошачьем мешке у пространства хитро

Прогрызаешь дыру,

Чтобы слез европейских сушить серебро

На азийском ветру.

Что на свете — верней, на огромной вельми,

На одной из шести —

Что мне делать еще, как не хлопать дверьми

Да ключами трясти!

Ибо вправду честней, чем делить наш ничей

Круглый мир на двоих,

Променять всю безрадостность дней и ночей

На безадресность их.

Дуй же в камни мои не за совесть и страх,

Но за совесть и стыд.

Захлебнусь ли в песках, разобьюсь ли в горах

Или бог пощадит —

Все едино, как сбившийся в строчку петит

Смертной памяти для:

Мегалополис туч гражданина ль почтит,

Отщепенца ль — Земля.

Hо, услышишь, когда не найдешь меня ты Днем при свете огня,

Как в Быково на старте грохочут винты:

Это — помнят меня

Зеркала всех радаров, прожекторов, лик

Мой хранящих внутри;

И внехрамовый хор — из динамика крик

Грянет медью: смотри!

Tам летит человек!

Hе грусти!

Улыбнись!

Oн таращится вниз

И сжимает в руке виноградную кисть,

Словно бог Дионис.

Nel ventre di Douglas vagava di notte tra le nuvole

E guardava le stelle

E nella mia tasca c'è una chiave persa

Tutto risuonava senza lavoro,

E l'uva mi è saltata addosso sulla rete,

Acrobata dal desiderio;

La mia nativa Leningrado era lontana da me,

E le sabbie si stanno avvicinando.

L'ala tremolava come acciaio senza argento,

Avvicinandosi alla luna

E il chuchmek nel cappello vomitò e fluì

È sotto i miei piedi.

Il mio cervello nell'oblio batteva con un lastrone di ghiaccio in un bicchiere:

Oltre un sesto

Avvitava le sue aureole nel cielo con un ruggito

Santo a due teste.

Sono fuggito dal destino, da sotto i cieli bassi,

Da giorni appiattiti

Dagli appartamenti dove sono morto e dove sono risorto

Dalle lenzuola di altre persone;

Da quelli che hanno spremuto la mente con una corona di spugna

Rivelazioni, dalle mani,

Sono caduto da chi e sono caduto a faccia in giù

Di cui a sud.

La felicità di questa terra, che è veramente rotonda,

Quello che l'allievo non prende

Dall'angolo dove guidato, la libertà dell'angolo,

Ma anche viceversa;

Cosa c'è nella borsa del gatto vicino allo spazio astutamente

Rosicchiare un buco

Ad asciugare l'argento delle lacrime europee

Sul vento asiatico.

Cosa diavolo - o meglio, su un enorme velmy,

Su uno dei sei

Cos'altro posso fare se non sbattere le porte

Sì, agita le chiavi!

Perché è davvero più onesto che condividere il nostro nessuno

Mondo tondo per due

Cambia tutta la mancanza di gioia dei giorni e delle notti

Sul loro non indirizzato.

Soffia nelle mie pietre non per coscienza e paura,

Ma per coscienza e vergogna.

Soffocherò nelle sabbie, romperò nelle montagne

O Dio risparmierà

Tutto è uno, come un piccolo che si è smarrito

Memoria mortale per:

Megalopoli onorerà le nuvole dei cittadini,

Il rinnegato è la Terra.

Ma sentirai quando non mi troverai di giorno alla luce del fuoco,

Come rimbombano le eliche alla partenza a Bykovo:

Questo è ricordati di me

Specchi di tutti i radar, proiettori, viso

Il mio stare dentro;

E il coro extra-tempio - dall'altoparlante un grido

Blast rame: guarda!

C'è un uomo che vola!

Non essere triste!

Sorriso!

Sta guardando in basso

E stringe in mano un grappolo d'uva,

Come il dio Dioniso.