Куплеты про поэта - Зимовье зверей

У поэта не все дома, в отпуску семья поэта.

Тяготит его истома и не вдохновляет лето.

Он отныне только брассом заплывает за буйки.

У матросов нет матрасов, у матросов гамаки.

Уа-па-па-па-да-па-па-пада, уа-пада-пада-па-па,

У матросов нет матрасов, у матросов гамаки.

Hад поэтом ходит небо, под поэтом бродит суша.

Допекла поэта нега, солнце жарит, жажда сушит.

Что бы выдумать такого, чтобы жар не мял костей?

Жить поэзией не ново, да и прозой не новей.

У поэта нету денег, не дают за рифмы взятки.

Он красив и не бездельник, но душа уходит в пятки.

Что поэзия, что Помпея, дни которой сочтены,

Я б любил ее сильнее, если б не было жены.

У поэта сухость в горле, боль в затылке, сводит брови.

Hа корню засохли корни, листья слиплись в самой кроне.

Все дубы с начала мира провожают по уму,

Сотворю себе кумира, чтоб не спиться одному.

Hет ни рвения, ни жару, нет желаний неуемных,

Даже выбросить не жалко старый радиоприеник.

Вырубаю эту ересь, но в башке звучит само:

Башаков поет про Элис, Комаров про жизнь — дерьмо.

Без семьи, один на свете, как лунатик в огороде,

Стерлись Флойды на кассете, сдохли рыбки на комоде.

Раньше мыслей было столько, а теперь в мозгу простор,

И из рифм осталось только — Гибралтар и Лабрадор.

Оправдать безделье нечем, у поэта странный вирус.

Что там сердце — даже печень у него остановилась.

Он теперь не спит ночами, воет выпью на луну

И четвертый год встречает тридцать первую весну.

Жив поэт, и снова дома, позади осталось лето,

Hедописано три тома, не закончено либретто,

Отзвенели пароходы, усвистели поезда.

У природы нет погоды — у природы как всегда.

У матросов нет матрасов, а у природы — тра-та-та…

Il poeta non è tutto a casa, la famiglia del poeta è in vacanza.

È gravato dal languore e non ispira l'estate.

D'ora in poi, nuota solo a rana dietro le boe.

I marinai non hanno materassi, i marinai hanno amache.

Wa-pa-pa-pa-da-pa-pa-pad, wa-pad-pad-pa-pa,

I marinai non hanno materassi, i marinai hanno amache.

Il cielo cammina sopra il poeta, la terraferma vaga sotto il poeta.

La beatitudine ha finito il poeta, il sole frigge, la sete si secca.

Cosa inventare in modo che il calore non schiacci le ossa?

Vivere nella poesia non è nuovo, e nemmeno la prosa è nuova.

Il poeta non ha soldi, non danno mazzette per le rime.

È bello e non un fannullone, ma la sua anima gli va alle calcagna.

Come la poesia, come Pompeo, i cui giorni sono contati,

La amerei di più se non ci fosse una moglie.

Il poeta ha la gola secca, un dolore alla nuca e le sopracciglia si uniscono.

Le radici si seccavano alla radice, le foglie si attaccavano insieme nella corona stessa.

Tutte le querce dall'inizio del mondo salutano la mente,

Creerò un idolo per me stesso, per non dormire da solo.

Non c'è zelo, né calore, né desideri instancabili,

Non è nemmeno un peccato buttare via la vecchia radio.

Ho abbattuto questa eresia, ma nella mia testa suona da sola:

Bashakov canta di Alice, Komarov della vita - merda.

Senza famiglia, solo al mondo, come un sonnambulo in un giardino,

I Floyd sulla cassetta sono sbiaditi, i pesci sulla cassettiera sono morti.

Prima c'erano tanti pensieri, ma ora c'è spazio nel cervello,

E delle rime, rimasero solo Gibilterra e Labrador.

Non c'è nulla che giustifichi l'ozio, il poeta ha uno strano virus.

Qual è il cuore - anche il suo fegato si è fermato.

Ora non dorme di notte, ululando alla luna

E il quarto anno incontra la trentunesima primavera.

Il poeta vive, e di nuovo a casa, l'estate è lasciata alle spalle,

Tre volumi incompiuti, libretto non completato,

I battelli a vapore suonavano, i treni fischiavano.

La natura non ha tempo - la natura, come sempre.

I marinai non hanno materassi e la natura ha tra-ta-ta...