Баллада о детстве - Владимир Высоцкий

Час зачатья я помню неточно.

Значит, память моя однобока.

Но зачат я был ночью, порочно,

И явился на свет не до срока.

Я рождался не в муках, не в злобе,

Девять месяцев - это не лет.

Первый срок отбывал я в утробе:

Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам святители,

Что плюнули да дунули,

Что вдруг мои родители

Зачать меня задумали,

В те времена укромные,

Теперь - почти былинные,

Когда срока огромные

Брели в этапы длинные.

Их брали в ночь зачатия,

А многих даже ранее,

А вот живет же братия -

Моя честна компания.

Ходу, думушки резвые, ходу,

Слово, строченьки, милые, слово!

В первый раз получил я свободу

По указу от тридцать восьмого.

Знать бы мне, кто так долго мурыжил -

Отыгрался бы на подлеце,

Но родился и жил я и выжил,

Дом на Первой Мещанской в конце.

Там за стеной, за стеночкою,

За перегородочкой

Соседушка с соседушкою

Баловались водочкой.

Все жили вровень, скромно так:

Система коридорная,

На тридцать восемь комнаток -

Всего одна уборная.

Здесь зуб на зуб не попадал,

Не грела телогреечка.

Здесь я доподлинно узнал,

Почем она, копеечка.

Не боялась сирены соседка,

И привыкла к ней мать понемногу.

И плевал я, здоровый трехлетка,

На воздушную эту тревогу.

Да не все то, что сверху от бога -

И народ зажигалки тушил.

И, как малая фронту подмога,

Мой песок и дырявый кувшин.

И било солнце в три ручья,

Сквозь дыры крыш просеяно

На Евдоким Кириллыча

И Кисю Моисеевну.

Она ему: Как сыновья?

-

Да без вести пропавшие!

Эх, Киська, мы одна семья,

Вы тоже пострадавшие.

Вы тоже пострадавшие,

А значит обрусевшие.-

Мои - без вести павшие,

Твои - безвинно севшие.

Я ушел от пеленок и сосок,

Поживал - не забыт, не заброшен.

И дразнили меня "недоносок",

Хоть и был я нормально доношен.

Маскировку пытался срывать я,

- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?

Возвращались отцы наши, братья

По домам, по своим да чужим.

У тети Зины кофточка

С драконами, да змеями -

То у Попова Вовчика

Отец пришел с трофеями.

Трофейная Япония,

Трофейная Германия:

Пришла страна Лимония -

Сплошная чемодания.

Взял у отца на станции

Погоны, словно цацки, я,

А из эвакуации

Толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,

Похмелились, потом протрезвели.

И отплакали те, кто дождались,

Недождавшиеся отревели.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,

Мы спросили:- зачем?

- Он в ответ,

Мол, коридоры кончаются стенкой,

А тоннели выводят на свет.

Пророчество папашино

Не слушал Витька с корешом:

Из коридора нашего

В тюремный коридор ушел.

Да он всегда был спорщиком:

Припрешь к стене - откажется

Прошел он коридорчиком

И кончил стенкой, кажется.

Но у отцов свои умы,

А что до нас касательно,

На жизнь засматривались мы

Вполне самостоятельно.

Все - от нас до почти годовалых

Толковищу вели до кровянки,

А в подвалах и полуподвалах

Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,

В ремеслухе живи не тужи.

Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -

Из напильников сделать ножи.

Они воткнутся в легкие

От никотина черные,

По рукоятки легкие

Трехцветные наборные.

Вели дела обменные

Сопливые острожники:

На стройке немцы пленные

На хлеб меняли ножики.

Сперва играли в фантики,

В пристенок с крохоборами,

И вот ушли романтики

Из подворотен ворами.

Было время и были подвалы,

Было дело и цены снижали.

И текли, куда надо, каналы

И в конце, куда надо, впадали.

Дети бывших старшин да майоров

До ледовых широт поднялись,

Потому, что из всех коридоров

Им казалось сподручнее вниз.

Ricordo male l'ora del concepimento.

Quindi la mia memoria è unilaterale.

Ma sono stato concepito di notte, brutalmente,

E non si è presentato in anticipo.

Non sono nato nel dolore, non nella malizia,

Nove mesi non sono anni.

Ho scontato il mio primo mandato nel grembo materno:

Non c'è niente di buono lì.

Grazie santi

Cosa sputava e soffiava,

E se i miei genitori

Avevano programmato di concepirmi

In quei tempi appartati

Ora - quasi epico,

Quando le scadenze sono enormi

Vagato a tappe lunghe.

Sono stati presi la notte del concepimento,

E molti anche prima

Ma i fratelli vivono -

La mia onesta compagnia.

Vado, i miei pensieri sono vivaci, vado,

Parola, righe, cara, parola!

Per la prima volta ho avuto la libertà

Con decreto del trentottesimo.

Vorrei sapere chi ha mormorato per così tanto tempo -

Giocherei al mascalzone,

Ma sono nato e vissuto e sopravvissuto,

Casa su First Meshchanskaya alla fine.

Lì dietro il muro, dietro il muro,

Dietro la partizione

Prossimo con il vicino

Si concedevano la vodka.

Tutti vivevano alla pari, modestamente così:

sistema di corridoi,

Per trentotto stanze -

C'è solo un bagno.

Qui il dente non è caduto,

Il body non si scaldava.

Qui lo sapevo per certo

Quanto costa lei, un centesimo.

Il vicino non aveva paura della sirena,

E sua madre si è abituata a poco a poco.

E ho sputato, un sano bambino di tre anni,

A questo allarme aereo.

Sì, non tutto ciò che è al di sopra di Dio -

E la gente ha spento gli accendini.

E, come piccolo aiuto al fronte,

La mia sabbia e la brocca che perde.

E il sole batteva in tre correnti,

Setacciato attraverso i buchi nei tetti

Su Evdokim Kirillich

E Kisia Moiseyevna.

Gli disse: Come stanno i figli?

-

Sì, manca!

Eh, Kitty, siamo una famiglia,

Anche tu sei influenzato.

Anche voi siete vittime

E questo significa russificato.-

I miei sono i caduti

Il tuo - si è seduto innocentemente.

Sono passato da pannolini e capezzoli

Vissuto - non dimenticato, non abbandonato.

E mi hanno preso in giro "bastardo",

Anche se ero normale.

Ho provato a rompere il travestimento

- I prigionieri sono guidati - perché tremiamo?

I nostri padri sono tornati, fratelli

A casa, nella propria e negli altri.

Zia Zina ha una camicetta

Con draghi e serpenti -

Quello a Popov Vovchik

Il padre è venuto con i trofei.

Trofeo Giappone,

Trofeo Germania:

Il paese di Limonia è arrivato -

Valigia solida.

Preso in prestito da mio padre alla stazione

Spallacci, come tsatski, I

E dall'evacuazione

La folla ha riversato i civili.

Si guardarono intorno, si guardarono intorno,

Hanno postumi di una sbornia, poi si sono calmati.

E quelli che aspettavano piangevano

Chi non ha aspettato ha ruggito.

Padre Vitkin e Genka iniziarono a scavare la metropolitana,

Abbiamo chiesto: perché?

- Ha risposto

Tipo, i corridoi finiscono con un muro,

E i tunnel portano alla luce.

La profezia di papà

Non ho ascoltato Vitka con un compagno:

Dal nostro corridoio

Entrò nel corridoio della prigione.

Sì, è sempre stato un attaccabrighe:

appoggiati al muro - rifiuta

Attraversò il corridoio

E finì con un muro, a quanto pare.

Ma i padri hanno le loro menti

E quanto a noi,

Abbiamo guardato la vita

Abbastanza indipendente.

Tutti, da noi a quasi un anno

Il parlatore è stato portato a spargimento di sangue,

E negli scantinati e nei seminterrati

I bambini volevano sotto i carri armati.

Non hanno nemmeno preso una pallottola,

Non addolorarti in un mestiere.

Né osare, né correre rischi, ma hanno colto l'occasione -

Crea coltelli con le lime.

Si attaccano ai polmoni

Nero dalla nicotina

Leggero dal manico

Quadranti tricolori.

Affari di scambio condotti

Protezioni per il moccio:

Al cantiere, i tedeschi erano prigionieri

Hanno scambiato i coltelli con il pane.

All'inizio giocavano a involucri di caramelle,

Nel muro con le briciole,

E il romanticismo è finito

Dalle porte dei ladri.

C'era un tempo e c'erano cantine,

C'è stato un caso e i prezzi sono stati ridotti.

E scorreva dove necessario, canali

E alla fine, dove necessario, sono caduti.

Figli di ex caposquadra e maggiori

Siamo saliti alle latitudini del ghiaccio,

Perché da tutti i corridoi

Sembravano più a loro agio al piano di sotto.