Моё солнце, и это тоже ведь не тупик... - Вера Полозкова

Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.

Почву выбили из-под ног — так учись летать.

Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,

И саднит под ребром, и некому залатать.

Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.

Рассинхрон, все помехами;

сжаться, не восставать.

Пока финка жгла между ребер, еще был жив,

А теперь извлекли, и вынужден остывать.

Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,

Только — обжиг;

мы все тут мечемся, мельтешим,

А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет

Переносицу указательным и большим;

Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,

Обдают ледяным, как небытием;

кричи

И брыкайся;

мой мальчик, это нормальный страх.

Это ты остываешь после Его печи.

Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,

Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.

Мое солнце, Москва гудит, караван идет,

Происходит пятница на земле,

Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,

Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.

Это кажется, что все мерзло и нежило,

Просто жизнь даже толком не началась еще.

Это новый какой-то уровень, левел, раунд;

белым-бело.

Эй, а делать-то что?

Слова собирать из льдин?

Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло.

На нем циферки.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

Mio sole, e neanche questo è un vicolo cieco, questo è un nuovo cerchio.

Il terreno è stato strappato via da sotto i tuoi piedi, quindi impara a volare.

La gru è stata colpita, la cincia è stata strappata dalle mani,

E fa male alle costole, e non c'è nessuno che lo rattoppi.

La vita era divisa in cornici, la cornice arrugginita era esposta.

Fuori sincronia, tutte le interferenze;

rimpicciolirsi, non alzarsi.

Mentre il finlandese bruciava tra le costole, era ancora vivo,

E ora l'hanno tirato fuori e devono raffreddarsi.

Mio sole, Dio non è un sadico, questa non è la sua rabbia e oppressione,

Solo - tostatura;

stiamo tutti correndo qui intorno, tremolando,

E Lui guarda e aspetta, si siede e si accartoccia

Ponte del naso con indice e pollice;

La scadenza sta arrivando, siamo portati fuori nella luce di Dio, soffiati sulle ceneri,

Cosparso di ghiaccio, come inesistenza;

grido

E calcia;

ragazzo mio, questa è una paura normale.

Sei tu che ti raffreddi dopo la sua fornace.

Sembra che tu sia debole, che tu sia un insetto, un idiota indifeso,

Come una stupida passera sbatti la bocca nell'oscurità.

Il mio sole, Mosca ronza, la carovana si muove,

Venerdì sta accadendo sulla terra

Questa fottuta settimana coperta, schiacciata, e così si è placata pesantemente,

Sdraiati sui ciottoli bagnati, asciugati il ​​fango dalle guance.

Sembra che tutto sia congelato e senza vita,

È solo che la vita non è ancora iniziata davvero.

Questo è un nuovo livello, livello, round;

bianco-bianco.

Ehi, cosa fai?

Raccogli le parole dai banchi di ghiaccio?

Siamo vivi in ​​modo straziante, senti, guarda il tabellone segnapunti.

Ci sono numeri su di esso.

Cinque.

Quattro.

Tre.

Due.

Uno.