Рябью - Вера Полозкова

господи мой, прохладный, простой, улыбчивый и сплошной

тяжело голове, полной шума, дребезга, всякой мерзости несмешной

протяни мне сложенные ладони да напои меня тишиной

я несу свою вахту, я отвоёвываю у хаоса крошечный вершок за вершком

говорю всем: смотрите, вы всемогущие (они тихо друг другу: «здорово,

но с душком»)

у меня шесть рейсов в неделю, господи, но к тебе я пришел пешком

рассказать ли, как я устал быть должным и как я меньше того, что наобещал

как я хохотал над мещанами, как стал лабухом у мещан

как я экономлю движения, уступая жилье сомнениям и вещам

ты был где-то поблизости, когда мы пели целой кухней, вся синь и пьянь,

дилана и высоцкого, все лады набекрень, что ни день, то всклянь,

ты гораздо дальше теперь, когда мы говорим о дхарме и бхакти-йоге, про инь и ян потому что во сне одни психопаты грызут других, и ты просыпаешься от грызни

наблюдать, как тут месят, считают месяцы до начала большой резни

что я делаю здесь со своею сверхточной оптикой, отпусти меня, упраздни

я любил-то всего, может, трёх человек на свете, каждая скула как кетмень

и до них теперь не добраться ни поездом, ни паромом, ни сунув руку им за ремень:

безразличный металл, оргстекло, крепления, напыление и кремень

господи мой, господи, неизбывные допамин и серотонин

доживу, доумру ли когда до своих единственных именин

побреду ли когда через всю твою музыку, не закатывая штанин

через всю твою реку света, все твои звёздные лагеря,

где мои неживые братья меня приветствуют, ни полслова не говоря,

где узрю, наконец, воочию — ничего не бывает зря

где ты будешь стоять спиной (головокружение и джетлаг)

по тому, как рябью идет на тебе футболка, так, словно под ветром флаг

я немедленно догадаюсь, что ты ревешь, закусив кулак

mio dio, bello, semplice, sorridente e solido

testa pesante, piena di rumore, tintinnio, ogni sorta di abominio poco divertente

stendi a me i tuoi palmi piegati e dammi silenzio da bere

Tengo l'orologio, riconquisto dal caos un piccolo centimetro per centimetro

Dico a tutti: guardate, siete onnipotenti (si stanno tranquillamente l'un l'altro: “grande,

ma con soffocamento")

Ho sei voli a settimana, Signore, ma sono venuto da te a piedi

per raccontare quanto sono stanco di essere dovuto e quanto sono meno di quanto ho promesso

come ho riso dei borghesi, come sono diventato un piccolo borghese

come salvo il movimento, abbandonando l'alloggio ai dubbi e alle cose

eri da qualche parte qui vicino quando abbiamo cantato con tutta la cucina, tutta ubriaca e ubriaca,

Dylan e Vysotsky, tutti da una parte, tutti i giorni, poi esclamano,

sei molto più lontano ora quando parliamo di dharma e bhakti yoga, di yin e yang, perché in sogno alcuni psicopatici rosicchiano altri e ti svegli dai litigi

guarda come impastano qui, conta i mesi fino all'inizio del grande massacro

cosa ci faccio qui con la mia ottica ultra precisa, lasciami andare, abolisci

Ho amato tutto, forse tre persone nel mondo, ogni zigomo è come un uomo gatto

e ora non si possono raggiungere né in treno, né in traghetto, né infilando la mano nella cintura:

metallo indifferente, plexiglass, infissi, rivestimento e selce

mio Dio, mio ​​Dio, dopamina e serotonina inevitabili

Vivrò, morirò mai fino al mio unico onomastico

potrò mai vagare per tutta la tua musica senza rimboccarmi i pantaloni?

attraverso tutto il tuo fiume di luce, tutti i tuoi accampamenti stellari,

dove i miei fratelli senza vita mi salutano senza dire una parola,

dove finalmente vedrò con i miei occhi - nulla è vano

dove starai con la schiena (vertigini e jet lag)

tra l'altro la tua maglietta si increspa, come una bandiera al vento

Immagino immediatamente che stai ruggendo, mordendoti il ​​pugno