Дорога на Ваганьково - Александр Розенбаум

Над заснеженным садиком одинокий фонарь,

И, как свежая ссадина, жжёт мне сердце луна.

В эту полночь щемящую, не заказан мне путь

На Ваганьково кладбище, где он лёг отдохнуть.

Я пойду, слыша плач иных, инквизиторских стран,

Мимо тел раскоряченных, мимо дыб и сутан.

Долго будет звенеть ещё тех помостов пила…

Я пойду, цепенеющий, от величия зла.

Пистолеты дуэльные различаю во мгле,

Два поэта застрелены и не на папской земле.

Офицерам молоденьким век убийцами слыть.

Ах, Володя, Володенька, а нам кого обвинить?

И во взгляде рассеянном возле петли тугой

Промелькнёт вдруг Есенина русочубая боль.

Рты распахнуты матерно, вижу пьяных господ

Над заблёванной скатертью велемировских од.

Вижу избы тарусские, Комарова снега,

Две великие, русские, две подруги богам.

Дом на спуске Андреевском, где доска, кто в нём жил?

Но мы всё же надеемся, в грудь встречая ножи.

Проплывают видения и хочу закричать:

«Родились не злодеями, так доколе ж нам лгать?»

Я стою перед «Банькою», я закончил свой путь,

Я пришёл на Ваганьково, где он лёг отдохнуть.

Sopra il giardino innevato una lanterna solitaria,

E come un livido fresco, la luna brucia il mio cuore.

A questa mezzanotte dolorosa, il percorso non è ordinato per me

Al cimitero di Vagankovo, dove si sdraiò per riposare.

Andrò, ascoltando il grido di altri paesi inquisitori,

Oltre i corpi divaricati, oltre le rastrelliere e le tonache.

Per molto tempo la sega di quelle impalcature suonerà...

Andrò, insensibile, dalla grandezza del male.

Distinguo pistole da duello nell'oscurità,

Due poeti fucilati e non in suolo pontificio.

Gli ufficiali della giovane età sono conosciuti come assassini.

Ah, Volodya, Volodenka, di chi dobbiamo incolpare?

E in uno sguardo sparso vicino al cappio stretto

Yesenin mostra improvvisamente un dolore rubicondo.

Bocche aperte oscenamente, vedo signori ubriachi

Sulla tovaglia vomitata delle odi di Velemir.

Vedo le capanne Tarusa, la neve di Komarov,

Due grandi, russi, due amici degli dei.

La casa di Andreevsky Spusk, dov'è il consiglio, chi ci ha vissuto?

Ma speriamo ancora, incontrando coltelli nel petto.

Le visioni fluttuano e io voglio urlare:

"Non siamo nati cattivi, quindi per quanto tempo dobbiamo mentire?"

Sono in piedi davanti alla "Banka", ho finito il mio viaggio,

Sono venuto a Vagankovo, dove si è sdraiato a riposare.