На дороге жизни - Александр Розенбаум

В пальцы свои дышу —

Не обморозить бы.

Снова к тебе спешу

Ладожским озером.

Долго до утра в тьму зенитки бьют,

И в прожекторах «Юнкерсы» ревут.

Пропастью до дна раскололся лёд,

Чёрная вода, и мотор ревёт:

«Вправо!»

…Ну, не подведи,

Ты теперь один правый.

Фары сквозь снег горят,

Светят в открытый рот.

Ссохшийся Ленинград

Корочки хлебной ждёт.

Вспомни-ка простор шумных площадей,

Там теперь не то — съели сизарей.

Там теперь не смех, не столичный сброд —

По стене на снег падает народ — голод.

И то там, то тут в саночках везут голых.

Не повернуть руля,

Что-то мне муторно…

Близко совсем земля,

Ну, что ж ты, полуторка?..

Ты глаза закрой, не смотри, браток.

Из кабины кровь, да на колесо — ала…

Их ещё несёт, а вот сердце — всё.

Стало.

respiro tra le mie dita -

Non si congelerebbe.

Mi affretto di nuovo da te

Lago Ladoga.

Fino al mattino, i cannoni antiaerei sparano nell'oscurità,

E nei riflettori ruggiscono gli Junkers.

L'abisso fino in fondo ha rotto il ghiaccio,

Acqua nera, e il motore romba:

"Giusto!"

... Beh, non deludermi

Ora sei l'unico a destra.

I fari bruciano attraverso la neve

Brillano a bocca aperta.

Leningrado rimpicciolita

In attesa di una crosta di pane.

Ricorda la distesa di piazze rumorose,

Adesso non è più lo stesso: hanno mangiato le Sisar.

Non ci sono più risate, né marmaglia metropolitana -

Le persone stanno cadendo dal muro sulla neve - la fame.

E qua e là portano persone nude in slitte.

Non girare il volante

Qualcosa mi disturba...

Vicino alla terra

Ebbene, cosa sei, svogliato? ..

Chiudi gli occhi, non guardare, fratello.

C'è sangue dall'abitacolo, ma sul volante - ahimè...

Sono ancora portati, ma il cuore è tutto.

È diventato.